Лунные волки - Страница 9


К оглавлению

9

На основе так называемых «технологий управления вероятностью» работали и некоторые из систем вооружений противника. Наряду с ракетным и лазерным оружием враг мог атаковать земной звездолет или выпущенную по нему ракету неким излучением непонятной природы, распространяющимся в пространстве немного медленнее скорости света. Во всяком случае, так это выглядело со стороны. Розоватый широкий луч накрывал цель и… иногда что-нибудь происходило. Корабль или ракета могли немедленно взорваться, мог погибнуть от непонятных причин экипаж звездолета, могло выйти из строя оборудование. А могло и ничего не случиться. Похоже, полностью управлять этим процессом враг был не в состоянии.

Координаты гиперперехода были заданы и обработаны в течение трех часов. Теперь экипажу звездолета с бортовым тактическим номером 350 оставалось только ожидание — «излюбленное» занятие экипажей «семидесяток». Звездолет от рассчитанной точки старта отделяли двое суток полета. Сергей встал с командирского кресла, пригладил рукой короткий уставной «ежик» светло-русых волос и пошел с инспекцией по отсекам, чтобы лично проконтролировать, как выполняется основной командирский принцип — «солдат должен быть занят». К некоторому его удивлению, никаких мер принимать не требовалось. Паша Воленко, нынешний корабельный доктор и вчерашний студент, с сосредоточенным видом перебирал свои запасы в крохотном медотсеке. Бортинженеры сидели на предписанных уставом местах в своих отсеках и сосредоточенно изучали (или только делали вид, что изучают — кто их разберет) с дисплеев своих терминалов техническую документацию, младший личный состав, на первый взгляд, тоже был при деле.

Кто-то читал инструкции, кто-то находился при командире своей группы, разбираясь в чертежах и документах вместе с ним. «Ну, просто паиньки, а не экипаж», — подумал Сергей. Придравшись (впрочем, беззлобно, скорее для порядка) к некоторым мелочам и обговорив со старшим комсоставом своего корабля — Кудрявым, Вельтманом и двумя мичманами — его тезкой Сергеем Дорониным, отвечавшим за жизнеобеспечение, и Алексеем Егоровым, в чьем ведении была ходовая часть и реактор, графики дежурств и отдыха, Сергей решил, что можно оставить ненадолго своих подчиненных в покое, и удалился в капитанскую каюту. Там, не удержавшись, свинтил горлышко одной из бутылок с коньяком, входивших в капитанский НЗ, и сделал добрый глоток прямо из горла — за успех полета. Его первый боевой вылет начался.

К точке перехода «семидесятка» долетела без приключений, покинув опасную зону гравитационных взаимодействий и земной укрепрайон. Остались позади орбиты, по которым вращались вокруг Земли массивные корпуса боевых орбитальных платформ и ощетинившиеся антеннами автоматические ракетные и лазерные военные спутники. Гравитационные поля Земли и Луны в этой точке ослабли настолько, что не могли служить помехой для гиперперехода малой интенсивности. В последний раз уточнив данные, Сергей начал свой первый прыжок.

— К гиперпереходу готовность в отсеках номер один, — уставной командой дал старт переходу Сергей. Последовательность действий, команд и уставных ответов подчиненных при гиперпереходе в курсантов всех военно-космических училищ вдалбливали не один год. В ответ, согласно уставной очередности, стали рапортовать командиры отсеков и систем звездолета.

— Ходовая часть. Есть готовность номер один!

— Жизнеобеспечение. Есть готовность номер один!

— Боевая часть. Есть готовность номер один!

— Гиперпереход начать! — дождавшись последнего рапорта о готовности, скомандовал Сергей.

— Есть начать! — произнес интерком голосом Алексея Егорова, командира ходовой части.

Десяток секунд в интеркоме было тихо, затем Алексей снова рапортовал:

— Гиперпереход начат, интенсивность одна единица.

Сергей мельком глянул на экран, выводящий показания внешних видеокамер корабля. Было видно, как изображения звезд и зелено-голубого диска Земли как бы подернулись сероватой дымкой и немного расплылись. Это могло означать только одно — «семидесятка» с бортовым номером 350 уже не вполне принадлежала нашему миру. Частично она становилась чем-то иным, то ли волной, то ли взаимодействием в микромире элементарных частиц, то ли еще чем-то. Гиперпереход начался.

— Интенсивность три единицы. Интенсивность пять единиц, — продолжал докладывать Алексей по мере того, как звездолет уходил из привычного мира.

Звезды и Земля уже были практически не видны, экраны внешних видеокамер заполнила чернота. Свет с трудом пробивался извне туда, где была «семидесятка».

— Интенсивность десять единиц. Интенсивность двенадцать единиц, — доносилось из интеркома.

— Пятнадцать единиц. Стоп, — скомандовал Сергей.

— Есть пятнадцать единиц. Есть стоп, — через некоторое время доложил Алексей.

Звездолет достиг требуемой интенсивности перехода. Максимальным уровнем для безопасного прыжка «семидесятки» в пределах орбит внутренних планет была величина интенсивности в двадцать — двадцать две единицы. Однако не было никакого смысла рисковать, осуществляя гиперпереход на пределе возможностей корабля. Прыжок с пятнадцатью единицами за пределы орбит планет земной группы должен составить четверо суток, что было вполне приемлемо. Дальше можно было прыгать с интенсивностью в 35–40 единиц, уходя за пределы Солнечной системы, а затем следовал главный прыжок — 250-единичный межзвездный перелет.

— Зафиксировать интенсивность. Начать переход, — дал завершающую команду Сергей.

9