— Ну что же, поздравляю. Похоже, ты легко отделался, одними синяками, — сказал холодным тоном доктор по завершению процедуры. — Кости целы, разве что на двух ребрах возможны трещины. Внутренние органы на первый взгляд тоже в норме, сотрясение мозга, конечно, есть, но, скорее всего, не тяжелое. Сейчас сдашь кровь на анализ — и в палату. Завтра, когда протрезвеешь, еще раз возьмем анализы, тогда картина будет окончательно ясна. Себя как чувствуешь? Голова не кружится, тошнота есть?
— Нет. Все просто отлично, доктор, — сказал, слегка приврав, офицер. — Завтра меня выпустят?
— Какие мы прыткие. Нет уж. Накосячил — отвечай по полной.
— Я же не виноват, что на меня этих дебилов вынесло… — развел руками Сергей.
— Виноват. Думал бы головой, а не задницей, пил бы меньше — ничего бы не произошло. Но это уже не ко мне. Тебя в палате двое граждан из органов уже ждут. Раз ты хорошо себя чувствуешь, то иди и объясняйся — я даю им добро на разговор.
«Граждане из органов» оказались молодыми парнями в бахилах и больничных белых халатах, неуклюже надетых поверх неброской повседневной одежды. Они представились и предъявили Сергею удостоверения, но офицер даже не запомнил их фамилий. Тот, что был чуть повыше ростом, попросил Сергея рассказать об обстоятельствах нападения, второй быстро работал с небольшим наладонником. Однако не успел еще Сергей закончить свой сбивчивый рассказ, как коммуникатор невысокого милиционера коротко тренькнул, и тот буквально впился глазами в экран. Потом легонько тронул своего напарника за плечо и тихо сказал: «Он в списке ОЗБ. Категория А 2. Срочно вызывай». Оба милиционера быстро потеряли интерес к допросу, объяснив Сергею, что его делом будет заниматься другая инстанция, и лишь молча ожидали прибытия сотрудника ОЗБ. Когда в палату вошел немолодой, лет около сорока, подтянутый мужчина, представившийся милиционерам и Сергею майором Лапиным, они с видимым облегчением оставили парня с ним наедине.
Майор слушал Сергея очень внимательно, честно предупредив офицера, что разговор записывается. Сразу было видно настоящего профессионала своего дела. Лапин был очень корректен и доброжелателен, он не пытался давить на Сергея и не ставил впрямую под сомнение его ответы. Он просто умел слушать и правильно задавать вопросы. Сам не желая этого, Сергей выложил ему все до мельчайших подробностей: и про обстоятельства нападения, и про ссору с Инной, и про свое пьянство, которое принесло его в этот злосчастный двор. У майора с собой оказался список вещей Сергея, который приняли в приемном покое больницы. Оказалось, что пропала платежная карточка парня и, за что Сергею было особенно стыдно, полученный им совсем недавно офицерский кортик. Отметив все это в протоколе, майор попросил завизировать показания, и Сергей поставил стилосом свою подпись, а потом и приложил большой палец к активному экрану коммуникатора. На этом Лапин с ним распрощался, пообещав, что будет на связи и обязательно сообщит о ходе расследования. Когда он ушел, оставив Сергею на прощание большую бутылку минеральной воды и пакет с фруктами, за окнами был уже поздний вечер.
Весь следующий день Сергей страдал. Нет, голова у него почти не болела, и самочувствие было хорошим. Настолько, насколько оно вообще может быть хорошим у человека, которого вчера пинали ногами, оставив обширные синяки на всем теле. Парню было стыдно и неприятно, к тому же он злился сам на себя. Как так — его, боевого офицера, избила какая-то гопота, отняла карточку и кортик, заставила вместо отпуска сидеть в больнице? Вряд ли командование за такое по голове погладит, надо ждать внушительного разноса. И, кроме того: ладно начальство, но как он посмотрит в глаза другим капитанам в «Волчьем логове», своему экипажу? А ведь шила в мешке не утаишь, узнают… В лицо ничего, может, и не скажут, а вот не смываемое никакими подвигами прозвище типа «тюфяк» или «груша» получить легче легкого. В лучшем случае. На фоне этих размышлений он даже почти забыл об Инне.
Утро вторника началось с хороших новостей. Доктор на обходе сказал, что результаты анализов в норме и никакого смысла долго держать Сергея в больнице он не видит. Компьютерная томография и глубокое сканирование отклонений в мозговой деятельности и мозговой ткани тоже не обнаружили. Обязательные трое суток Сергей в больнице проведет, но дальше, если будет настаивать — сможет выписаться на амбулаторное лечение.
А примерно перед обедом офицера посетил Лапин. Майор спросил Сергея о самочувствии и между делом заявил, что все трое нападавших на парня кавказцев арестованы вчера вечером.
— Редкостные придурки, — прокомментировал он поведение задержанных. — Мы бы их и так нашли. Может быть, через день-другой, если бы они хоть чуток дружили с головой. Но не таковы наши «герои»: представляешь, вчера один из них пришел в антикварную лавку с твоим кортиком и попытался продать. За наличные! Это именной-то наградной кортик, отобранный у действующего офицера! Антиквару, естественно, ни проблемы, ни идиоты-беспредельщики не нужны. Он сказал, что купит, вот только отойдет на минутку в подсобку, проверит подлинность и выдаст деньги. Сходил, позвонил куда следует. А этот красавец все сидел и ждал, пока опергруппа не подъехала. Подельников сдал тоже в два счета. Вот их ЗD-фото, посмотри и завизируй, если опознаешь.
— Они, — сказал Сергей, визируя страницу в коммуникаторе майора. — Пусть, гады, посидят пару лет, подумают над своим поведением. Выйдут — может, поумнеют.
— Не думаю, что это случится, — сказал майор, и его добродушная поначалу улыбка вдруг застыла, став слегка похожей на волчий оскал. — Вряд ли выйдут и вряд ли поумнеют.